Проект по исторической памяти,
объединяющий воспоминания событий
и личные истории каждого

Расшифровка.

Первая часть.

Чувство, место Тихенько, нас все равно бомбили.
2 мировая война звучит громом вибрация, от которого доносятся до сих пор. Эти вибрации слышны в голосе свидетелей эпохи, они задают интонацию их общего рассказа
А родилась я в ивановской области, в маленьком городке, который называется Южа, годика 3 4 было. Когда у меня был дедушка, ещё укрывал меня тулупом. Такие большие, ворс, ворс был большой, и мне было просто приятно, и я помню это. Папа работал на железной дороге. Узколейка такая была, которая соединяла. Наш городок Южа с пристань, баржи из из южных городов по воде, по речке привозили хлопок на фабрику дореволюционной, строил её фабрикант Балин фабрикант должен был обязательно, чтобы пустить эту фабричку, построить больницы, детские садики. Клуб. А папа мой как раз в клубе участвовал в драмкружке, и они ставили даже без вины виноватые спектакли и очень пользовались успехом. А братик братик родился перед самой войной. 2 месяца ему исполнилось, и папу взяли в армию

Дети войны, маленькие люди, родившиеся и взрослеющие в гнетущей атмосфере. Как это? Напряжение звенит в их детях, внуках и правнуках, как это отражается на всех нас
Во время войны. Значит, вот у нас была корова, телилась она в сарайке, там было холодно, и мама её телёночка притаскивала прям в квартиру, доит корову и поила его. Молочком этим коровьим. Но так как мама наша осталась с троими детьми, старшему руфе было 10 лет, мне было перед войной 3 годика, а братику было 2 месяца, и поэтому маме было очень все тяжело, и работать надо было. И коровы, и сено, и дрова, и все. И поэтому корову нашу продали, нашей Юже тоже доставалось. Её раза 3 бомбили, правда, почему-то в фабрику не попадали, попадали все время в озеро. В это помню, окончание войны. Моя мама очень. Плакала, потому что начали приходить с фронта эти военные, которые участвовали, кто вернулся, кто вернулся раненый без ног, без рук. Ей некого было ждать. И она вот я помню, что она очень сильно плакала. Когда видела возвращающихся мужчин с войны, а папы нашего не было

События, люди, явления так начиналась моя любимая передача в детстве, но что думают сами люди о тех событиях, хочется узнать поподробнее, в связи с чем я делаю интервью со свидетелями этих явлений. Интонация передаёт оттенки чувств, отражает состояние говорящего, создаёт настроение и напряжение, это напряжение звенит в их детях, внуках и правнуках, как это напряжение отражается в нас.
1946 год. Трофеи, вывозимые из побеждённых и освобождённых стран, образуют огромный параллельный мир чужого шика. Открытие, что за границей живут гораздо богаче нашего, подрывает веру в преимущество социализма люди, вернувшиеся с войны, были привлечены какими-то вещами, которых у нас в стране не было, ну, скажем, было модно на стенах. Развешивать ковры, которые обычно стелят на пол, и те, кто мог привезти ковёр или пол ковра, даже привозили и использовали как предмет украшения жизни. Квартиры. Мой муж мне тоже привёз пол ковра, который долгое время висел у нас на стенке. У меня была подружка, мы вместе дружили, папа у неё Прошёл войну и в подарок. Я помню, он привёз ей очень много всяких карандашей, эти карандаши были немецкие и были очень пахли красиво сочные краски. Вот папа. Купил мне трофейный велосипед диамант. Такой он был полугоночный, с такими, с таким рулём включительно до 10 класса я с велосипедом не расставался, я ездил на нём везде все. Военнослужащие 1 время разрешили как бы мародёрствовать там вот брат говорит, я был командир отделения, и вот от его имени на родину матери присылали, обдирали. Диваны, кожаные, вот пуховые одеяла, кофточки, шерстяные вещи это было ужасно, что все ходили в чёрных пальто, котик под кролик. Так и чернобурках. Но мне они ни разу не достались, о чем я очень жалела. 2 раза в год были праздники, приходили офицерские жены, дамы в несколько странных нарядах, нижнее белье, женское так, кружева. Очень красивые здесь и здесь. И вот эти жены офицеров понабрали таких платьев и в них ходили. Где это сейчас? Это модно очень. И если вы приходили в театр, это были сплошные чернобурки, моя интеллигентная мама считала, это можно одеть только на костюм. А тут одевали Бог знает что и действительно ходили в театр. Это нельзя было зайти, это было позорище. Вот такие экзотические были наряды, но я даже не думаю, что их кто-то осуждал, потому что никто не понимал. Значение этого, этого наряда осуждали ужасно. Вот увидишь вот такую вот и думаешь господи. С ума сошла. Совсем как-то жалко было этих девушек. Действительно, когда грузились они в Будапеште в Москву, в эшелон, в соседний, там какой-то вагон таскают мебель, мраморные скульптуры, хрустальные люстры, какие-то картины. В общем, все это туда рояли. Он там грузил свои автомобили, которые вот были с воинской части, в это время к нему подбегает, значит, какой-то офицер неизвестный и говорит вас генерал требует к себе слушай, говорит старший лейтенант, тебе не нужно пианино? Он. Я опешил, говорит, я не знаю, товарищ генерал, да нет, вроде мне не нужно пианино возьми, говорит, а у него не влезало, уже весь вагон был забит. Ну, я, говорит, не ослушался генерала. Генерал говорит, бери, значит, надо брать. Вот я сказал, крикнул, значит, солдатам они это взяли, это пианино погрузили, значит, на нашу платформу. А по дороге, по дороге это дядя Костя, который мой крестный, он играл на этом пианино. Всю дорогу, значит, у него был прекрасный слух, он хорошо играл, и вот они там пели песни, там все какие-то романсы, ещё что-то. Вот пока доехали до Москвы. И вот это пианино оказалось у нас, как сейчас помню, фирмы дузен прямострунка немецкая отделка была великолепная Карельская Берёза, и вот это пианино с нами путешествовало. Единственная наша ценность нас сопровождала. Трофейное кино к советской культуре, требования все строже, зато разрешён прокат коммерческого западного кино, фильмы считаются трофейными, хотя большинство из них не немецкие, сам разговор о том, что трофейный фильм. Вот трофейный фильм, значит, все шли смотреть трофейный фильм. Был кинотеатр центральный. Это там, где на пушкинской площади высший класс было, значит, там сидеть на 1 ряду белита, грызть яблоко и смотреть кино. Вот это просто был самый большой кайф трофейному кино. Ну, это были все картинки красивые, кто к чему, мы не привыкли. Мы этого такого не видели. Все трофейные фильмы все были на немецком. И кто хоть немножко знал немецкий, очень много этим зарабатывали. Несчастный тарзан. Потом серенада солнечной долины в воинских частях крутили. Вот они расставались на мосту ватерлоо. Самый популярный фильм был девушка моей мечты. Это марика рокк, та её танцы, пение. Это была звезда такая. Прям у нас в деревне кинотеатры. Никогда в жизни не было. Потом мы переехали во Льгов, ребята даже нашли там лазейку, чтобы без билетов как-то пролазить наши советские фильмы. Да, никаких ковой ких. Но нам все фильмы казались такими хорошими, без ума были от всего этого. Запрещена песня, враги сожгли родную Хату лишь однажды, прозвучав в эфире, названа рассадником страдания, и 20 лет не будет исполняться самая пронзительная песня о войне, и на груди его сияла медаль за город Будапешт такая бернес пел такую песню враги сожгли родную Хату. Вот замечательная, запрещённая, кстати, была в 46 году эта песня солдат. Возвращались с войны, которые были раненые или искалеченные. Они иногда пели эту песню в народе, и им подавали денежку. Там было 8 Семей у нас. Но жили очень дружно и даже был очень большой квадратный коридор, общий. И вот, допустим, в новый год я это очень хорошо помню. Ставили столы, все собирались вместе, её пели везде, но это справедливая песня. А потом её что-то прижали, все было у нас и моторная лодка, и патефон, и велосипед. И вдруг ничего не стало. Мы понимали, что это правда о войне вот той части интеллигенции, к которой я принадлежала. Отношение к високовскому было через твардовского. Угу. А к твардовскому мы относились просто с безумным уважением необыкновенным считалось, что на нём пробы негде ставить, а Исаковский был другом твардовского, её пели вот че у неё это жизненная песня, так они были. Вот я много знаю песен военных лет, если тарелка там песни пели, да, я все эти песни запоминала, иногда с тарелкой вместе пела. Вот, скажем, по диким степям забайкалья бродяга к байкалу подходит, рыбацкую лодку берет. Унылую песню заводит про родину что-то поёт бродяга байкал переехал навстречу родимая мать а здравствуй, а здравствуй, мамаша, здоров ли отец, мой брат? Отец твой давно уж в могиле сырою землёю зарыт, а брат твой давно уж в сибири давно кандалами гремит. Из армии демобилизовано не менее 2500000 Негодных к службе инвалидов милиция преследует их за нищенство и спекуляцию, а население не очень то жалеет из за пристрастия к спиртному. Кто пришёл с войны, кто не пришёл, никто не удивлялся. После войны много было инвалидов, кто-то там с 1 ногой, кто-то как, в общем, кто-то играл на гармони, это было недолго, потом их убрали. Вот степень инвалидности была у некоторых катастрофическая. Безногие, которые на роликах, тележка такая сделана, они на своих культяшках че то такое одевали. И вот, отталкиваясь руками от асфальта, человек перемещался в электричках, иногда и без рук, и без ног, можно сказать, более счастливы из тех, кто просто лежал в кроватях. В белоруссии было очень много в Витебске, когда я училась в 7 классе, у нас был учитель физики, он на фронте потерял правую руку, и он писал на доске везде левой рукой вот дай Бог, чтоб другие люди правой рукой писали так, как он научился левой рукой. И как он физику преподавал, уходили учителя, они потом возвращались, если живы оставались. Конечно, это вызывало и сочувствие, и в то же время вносило какую-то очень мрачную краску в жизнь им сочувствовали, но это не было. Явлением общественным. Это был какой-то остаток войны, и это напоминало оо самых трудных моментах войны, потому что вот они перед глазами, мы только что решили, что война кончилась. А она вот ходит по улицам или передвигается перед нашими глазами. Их было очень много на вокзалах, потом их всех стали чистить, они как-то как то постепенно куда-то стали исчезать. Вот. Но потом я уже узнал, что сталин приказал их всех убрать, чтобы они не портили. Так сказать, благопристойный облик столицы. План маршалла доктрина трумена сша намерены противодействовать советской экспансии в любой точке планеты нет, не так, а как было, я просто не могу говорить на это. Про это.

конец.